И не надо задаваться вопросом "Зачем?", ибо с неизбежной
неотвратимостью наступает момент, когда заунывная занудность
повседневности настолько осточертевает, что не остаётся никакого
другого выхода, кроме как "всё бросить" и окунуться в стремительный
водоворот совершенно иной жизни...
Впрочем, каждый сам выбирает себе стезю.
Или наоборот.
Идти или не идти? - вопрос, стоявший не для меня. Надо было
только определить основную идею предстоящего похода и постараться
увлечь ею других. К декабрю 1993 года стало, казалось бы, ясно, что
хочется ещё раз побывать в тёплых горах, погреться в горячих
источниках, почувствовать тающий на языке аромат сорванного с дерева
урюка, а заодно и забраться на пару-тройку интересных вершин. Всё это
так и осталось красивой мечтой, сокрытой во мраке расползающегося
азиатского безумия. Дело даже не в скачущих выше и выше ценах на
билеты, которые с известной долей натяжки всё же оставались в пределах
наших возможностей, а в ненадёжности каждого из звеньев транспортной
цепочки, которую необходимо было выстроить от дверей дома до мазара в
окрестностях Воруха. Да и война, полыхавшая в южной части
Таджикистана, никак не добавляла нам уверенности в своей собственной
безопасности.
В принципе, как впоследствии оказалось, организовать машину,
чтобы прямо от трапа самолёта доехать к началу маршрута, было не таким
уж и безнадёжным делом. Для этого, однако, надо было ещё зимой
отправить письмо в Кайраккум, что я, окунувшись в работу (да и не
только в работу, а просто в жизнь) после приезда из Германии,
совершенно упустил из виду. Дело было ещё и в постепенном осознании
несовместимости стремления как можно более упростить транспортные
проблемы и первоначально разработанного маршрута. Следствием этого
ментального процесса и постепенного накопления информации о перевалах
и вершинах района было динамическое видоизменение плана похода, а
значит, и пути, и сроков подъезда, а мне как-то не хотелось впутывать
посторонних людей в наши трудности .
Так или иначе, но к маю маршрут, вроде бы, устоялся, народ, как мне
казалось, по-прежнему всерьёз связывал свои летние планы с горами, а
тепло резко наступившего лета всё жарче и жарче разжигало желание
поскорее увидеть настоящую синеву неба, не замутнённую серой равнинной
дымкой. По-видимому, именно это неясное томление, подкреплённое
нервозностью по поводу достаточно сложного предстоящего маршрута и
вызвало к жизни идею тренировочного похода под Алма-Атой. Кроме того,
Игорь и Серёга подсознательно чувствовали приближение различных
обстоятельств, которые могут не позволить им пойти вместе с нами в
августе. С энтузиазмом восприняла появление такой возможности
расслабиться после защиты и Ира Ш. Были и другие люди, которые
вполне благосклонно воспринимали предложение поучаствовать в этом
мероприятии.
Получилось, однако, так, что я, с головой окунувшись в доработку своей
статьи, редактирование книги и подготовку документов для Германии,
не смог быть тем обычным доселе внешним источником энергии и энтузиазма
для остальных. Времени уже не хватало, неотвратимо накатывались сроки
нашего основного похода, постепенно и в муках вырисовывались планы
вывоза детей на природу, и становилось ясно, что, как ни жаль,
первоначальные заилийские прожекты придётся отложить до других времён.
Идея, тем не менее, оказалась удивительно живучей. Отсутствие всяческой
связи с Кайраккумом, недостаток информации о ситуации в Ферганской
долине, ненадёжность транспорта, да и элементарные финансовые трудности
привели меня, в конце концов, к выводу, что необходимо срочно менять план
похода. И как-то так получилось, что в результате я оказался в ситуации
без выбора: из всех горных районов только Терскей удовлетворял всем
моим требованиям. Возникала, правда, ещё мысль о Киргизском хребте, но,
не вызвав никакого энтузиазма, тут же заглохла.
А так как путь на Терскей проходит всё через ту же Алма-Ату, то
совершенно естественно родилась идея устроить небольшой детский поход в
её окрестностях. Многое, впрочем, было неясно, причём основные
неопределённости связаны были, опять же, с составом участников, и утряски
происходили вплоть до последнего момента, так что, только загрузив народ
в поезд, я, наконец-то, смог облегчённо вздохнуть и ненадолго отвлечься
от проблем со снаряжением и бесконечной перетасовкой продуктов.
Самое главное с точки зрения меня, как организатора основного похода,
было то, что Серёга С. смог всё-таки вырваться из своих дел,
собрать себя, жену и детей и поучаствовать в "детском" мероприятии.
При этом я рассчитывал, что они с Игорем И. заодно ещё и
организуют машину для подъезда, ну и, конечно же, наберут хорошую
физическую форму.
И всё, вроде бы, пошло само собой, в череде рутинных дел и постепенных
сборов. В понедельник окончательно отпали Игорь Ш. и Андрей
М., что, безо всяких сомнений, было огорчительно, но пока
некритично, ибо оставались ещё и Юра, и Андрей Ш., которому, в чём
я был абсолютно уверен, удастся всё-таки уйти в отпуск. В этой наивной
убеждённости я пребывал вплоть до вечера пятницы, когда, уйдя пораньше
с работы, собирался уже было вплотную приступить к процессу сбора
рюкзака, но был прерван приходом Юры, сообщившим, что суровое
банковское начальство так и не позволило Андрею воспользоваться своим
законным правом на заслуженный отдых.
Психика моя за предыдущие недели настолько приспособилась к подобным
сюрпризам, что воспринял я это неприятное известие совершенно спокойно,
прикинул, как можно переделать раскладку продуктов и снаряжения на
четверых, и пошёл в кассу сдавать билет. Здесь-то меня и перехватила
Ирина, предложив неожиданный даже для меня вариант: она идёт вместо
Андрея. Я, конечно, понимал, что в спортивном плане эта замена
неэквивалентна, но так как никаких принципиальных аргументов против не
было, наоборот - был практический опыт алтайского похода девяносто
второго года, то я решил, что такой вариант тоже имеет право на жизнь.
Мы зашли к В-кам, позвонили Юре и сообщили ему о нашем решении.
Он, как человек практичный, отнёсся достаточно скептически к возникшей
ситуации, но не стал, слава богу, делать какие-то скоропалительные
выводы, хотя, судя по дальнейшему развитию событий, был весьма близок к
отказу от участия в превращающемся по его мнению в авантюру
предприятии.
Но вот наступила суббота, 30 июля - день отъезда с его сумбуром и
судорожными сборами. Как всегда в последний момент потребовалось что-то
купить, я пошёл в магазин, на подходе к которому встретил Антона и
Лену, отсутствовавших в предыдущий день по причине поездки на острова.
Антона весьма позабавила сложившаяся ситуация, она живо напомнила ему
эпизод из похода по Кузнецкому Алатау, когда постоянные капризы,
разброд и шатания переполнили, в конце концов, чашу моего терпения и
вылились в непечатное определение, высказанное в сердцах вслух. "А не
позвать ли его с нами?" - мелькнула у меня мысль, но, наткнувшись на
железные аргументы, которые при всём гипотетическом желании Антона не
позволили бы ему в одночасье сорваться с места, так и не нашла
словесного воплощения.
Вещи, как всегда это бывает, никак с первой укладки не хотели умещаться
в рюкзаке. Я собрался уже всё вытащить и уложить по новой, когда
раздался звонок в дверь: пришла совершенно растерянная Марина. "Юра,
- говорит она, - в трансе и хочет отказаться от похода."
Ну что ж, приходится кроме рюкзака брать с собой ещё и несколько авосек
с вещами и продуктами и выходить из дома существенно раньше, чем я
рассчитывал: едем к Б-ским. Наспех прощаюсь с Сашей, Малышом и
дедушкой и загружаюсь в машину, за рулём которой (что за удивительное
совпадение!) - Юрин брат. Не знаю, то ли моё появление успокоило Юру,
то ли ситуация была не столь драматична, как показалось Марине, но,
когда мы вошли в квартиру, он безо всяких эмоций, суеты и нервозности
собирал рюкзак. Вскоре всё было готово, и мы направились на станцию.
Было довольно жарко, рюкзак сложен, что вполне естественно, неудачно, а
в руках ещё и две довольно тяжёлые сумки - так что потеть от
физических перегрузок мы начали задолго до начала маршрута.
Вскоре на "Сеятеле" появились и Ира с Андреем, немного растерянные и
возбуждённые от парадоксально перевернувшейся вдруг ситуации.
Даже я, уже несколько дней полностью устремлённый в горы и уже почти
отрешившийся от окружающей действительности, почувствовал некоторую
неловкость вдруг воцарившегося молчания, которое, слава богу, вовремя
было прервано подходившим поездом. Мы забрались в вагон, с трудом
протискивая рюкзаки сквозь тесные проёмы, и Андрей едва успел соскочить
с подножки, как состав тронулся. Возбуждение от стартового выстрела
долго ещё не отпускало нас, мы что-то жевали, пили, но, в конце концов,
успокоились и легли спать.
А утром оказались уже в другом государстве. С любопытством мы
рассматривали казахские деньги, выясняли курс, что-то меняли, что-то
покупали, а когда свежесть новизны разветрилась, сели и до самого
вечера играли в карты. День, в результате, пролетел как единое мгновение.
